Маразмы искусства!

В старом форуме был топик посвещенный смешным скульптурам, ляпам горе-художников и просто маразмам. Вот предлагаю свежую статейку о "великом скульпторе" Зурабе Церетели!

...Лужков на помойке, сатир, занятый любовью с ослом, и другие свежие шедевры Зураба Церетели на грандиознейшей персональной выставке в Академии художеств.

Как мужчина восточный, Зураб Константинович явно предпочитает позицию «мужчина сзади». Во всяком случае, рельефы, заполнившие внутреннюю поверхность его скульптурной композиции «Познание добра и зла» (бронзовое яблоко 8-метровой высоты), изображали отношения многочисленных гетеросексуальных пар в основном так. Впрочем, натуральными людьми дело не ограничивалось: на одном из барельефов сатир увлеченно трахал осла. Внутри «Познания» царил мрак и мурлыкала невнятная синтезаторная музычка, а как только тьму пытались развеять какой-нибудь телеоператор или фотограф, являлся накачанный архангел в форме, похожей на спецназовскую (Академия художеств – серьезная организация, и охраняют ее серьезные головорезы) и изгонял нечестивца, покусившегося на тайну бытия, приоткрытую З.К.

Впрочем, и без сношающихся монстров посмотреть на грандиозной выставке работ президента РАХ, народного художника РФ и пр. и пр., открытой в галерее его имени, было что. Хочешь – любуйся на градостроительный план городского парка чудес, которую сам автор назвал «Русский Диснэй». Хочешь, думай над скульптурой «Сила и справедливость России», которая изображает некрасивую мясастую бабу с завязанными глазами, из одной расслабленной руки которой выпадает меч, а другая косо держит весы с пустыми чашками. Впечатляет и живопись, вроде картины «Скорбь» 2002 года, где красуется усатая и бородатая восточная старуха с лицом кислотного салатового цвета, напоминающая один из автопортретов Ван-Гога.

Всей этой красоты набралось ни много ни мало 58 (пятьдесят восемь) залов и огромный крытый двор, где располагается упомянутое яблоко-переросток. Крышу посетителя «Галереи искусств Зураба Церетели», что в здании Академии художеств на Пречистенке, уносит напрочь минут через пять. Даже у человека привычного. Даже у самого виновника торжества, с истинно грузинским гостеприимством таскавшего табун прихлебателей и журналистов (столько телекамер можно увидеть, пожалуй, лишь на чемпионате мира по футболу) по анфиладам и дававшего колоритнейшие пояснения. К обалдению публики, Церетели, например, перепутал свой памятник Колумбу с памятником Петру, с блеском подтвердив давние подозрения интеллигентной прессы о вторичном происхождении Петра: «Тут Европа встречает Амэрику (жест в сторону макета известной композиции на Стрелке), а здэс импэратор стоит (палец с полукиллограммовым перстнем направлен на Колумба)».

Темпераментные комментарии мастера добивали здравый рассудок людей, допущенных на праздник гуманистического искусства («У мэня концэпция совсэм простой – доброта в искусстве должен быть»). Любимый художник московского правительства хотя и сделал в городе неплохую карьеру (начал он столичное поприще со скромного оформления магазинов «Океан» – рыбки, коральчики и прочий сифуд в смальтовой мозаике), но так за долгие годы и не усвоил, что в русском языке есть женский род. «Вот, обратытэ внимание, это я композыцыя дэлал, где Европа встречает Амэрику (не путать с императором и Колумбом, тут уже другая тема – нечто фаллическое с проросшими через него фигурами, вроде палки на Поклонной горе), внутри эскалаторы, испанский интэрьэр, испанская кухня… Больше Эйфелевой башни должен быт, тот трыста мэтров, а этот – пятьсот. Нэ вышло там. Меня потом Гэрмания очэнь просыл подарыть, только я не дал»,– и прочее в том же духе.

Весь этот навал живописи, скульптуры, мозаики, витражей, изуродованного русского языка и прочих воплощенных галлюцинаций так пестр, многообразен и подавляющ, что к обобщениям, в принципе, не располагает. Чтобы все это описать адекватно, нужно поэтическое дарование Михалкова-старшего или другого стихотворца, пошлостью соответствующего таланту «именинника». Одно можно сказать сразу и наотрез: история нашего государства фантастичностью своей всегда превосходила самые мрачные фантасмагории самых угрюмых сатириков. Мог ли Гоголь воображать, что его бесплодный мечтатель Манилов соединится в одном человеке с всемогущим менеджером Костанжогло, стакнется с градоначальником, обладающим энергиями и добродетелями всех глуповских мэров, и начнет свои фантазии ВОПЛОЩАТЬ, ВОПЛОЩАТЬ, ВОПЛОЩАТЬ… И государь его за это наградит. Во всяком случае, муниципальный.

Кстати, о Лужкове... Бронзовый мэр тоже на вернисаже присутствовал. Скромненький такой, в две натуральные величины – в бронзовой кепке, с «Московскими ведомостями», торчащими из кармана монументального пиджака, и почему-то со старинным фонарем, на котором изваяны красивые такие золотые мухи. Монумент великому сыну Москвы стоял под простынкой и дожидался часа, пока журналистов выгонят, а на настоящее открытие выставки соберутся нужные люди. Между прочим, мэр (простыню удалось приподнять и рассмотреть его лунообразный лик, пока охрана отвернулась), высится над помойкой. Дохлая крыса кверху лапками, какие-то банки и чуть ли не использованные прокладки – все в бронзе. Очень правильная аллегория нашего города, между прочим. Увеличить бы раз в пятнадцать и Красную площадь украсить. А, Юрий Михайлович?...